Чемпионка мира-2006 по волейболу Наталья Сафронова планирует подать апелляцию на решение Одинцовского районного суда, обязавшего ее выплатить 40 млн. рублей за досрочное расторжение контракта с бывшим клубом «Заречье-Одинцово». В своей объяснительной записке для суда, которую Сафронова предоставила в распоряжение Агентства спортивной информации «Весь спорт», она излагает подробности подписания контракта с Волейбольным центром Московской области, в структуру которого входит «Заречье-Одинцово», и объясняет, в чем именно заключалось «психологическое воздействие» на нее со стороны генерального менеджера ВЦМО Андрея Бельмача. Приводим текст объяснительной записки в авторской редакции, без купюр...

 

Когда я пришла в офис «Заречья», первое, что повлияло, потом на все произошедшее - это то, что я почувствовала, как сильнейшее чувство всепроникающего ужаса буквально парализовало меня, но я решила бороться с собой и доделать задуманное до конца. В очереди в кабинет к Бельмачу я была третьей, после Ольги Фатеевой и Татьяны Горшковой. Я сидела в коридоре с ними и болтала, пытаясь унять, чувство страха. Хорошо было бы именно в этот момент встать и уйти, но я была слишком самоуверенна. Время на часах было около 11.30, когда наконец дошла моя очередь, хотя секретарша, несколько раз выходила в коридор и спрашивала, тут ли я. И вот я вошла в кабинет, чувство оцепенения так же присутствовало, руки слегка дрожали. Прямо с порога я заявила, что я приняла решение не продлевать контракт, спасибо за все, но так уж получилось.

Бельмач: Спасибо, это хорошо, но не кажется ли тебе, что ты нам должна, за то что именно этот клуб, дал тебе тот имидж, статус, что столько было вложено, ты не можешь просто взять и уйти, ты должна.

Я при этом молчала, но его слова били по моему чувству долга, взращивая чувство вины и ответственности.

Бельмач: Дай нам заработать, мы тебя вырастили, мы вложили в тебя деньги, ты добилась всего, благодаря клубу «Заречье», так дай нам заработать на тебе, почему, ты думаешь, что можешь так просто уйти.

Я: Если вам нужны деньги, заберите мою премию, этого вам будет достаточно для компенсации, возьмите и отпустите.

Мои измотанные нервы уже давали сбой, я плохо оценивала происходящее. Как мне кажется, именно в этот момент моя оборона дала сбой, я попалась на крючок, я готова была откупиться, загладить чувство вины. «Купите себе хорошего игрока, на мое место», - пыталась оправдаться я.

«Да, нет русских игроков, - почти кричал Бельмач. - Нет игроков такого уровня».

«Нет, я решила, я не буду играть в вашем клубе», - держась из последних сил, говорила я.

«Громов дал приказ любой ценной удержать тебя в команде. Он дал особые распоряжения на твой счет. Ну не хочешь, ну до Нового года, отдай нам свой долг, тебя больше никто ни о чем не просит, до Нового года. Ну нет в России игроков! - эмоциональный надрыв, почти крик отчаяния Бельмача. – Ты не можешь так на полдороги уйти, ты еще не выиграла Лигу Чемпионов, ты нужна, этой команде, мы вложили огромные деньги, чтоб создать команду, этот клуб, ты хочешь это разрушить.

«Я не могу, я уже подписала с «Динамо», - подавленно, чувствуя, что припёрта к стенке, отвечала я.

Бельмач: Я так и знал, я только ждал, когда ты это сама скажешь, ты же понимаешь, люди работают, они специально разрушают наш клуб, почему ты позволяешь им это делать. Я знаю, кто там будет главный тренер - это мой человек, и ты прекрасно понимаешь, что всего одного слова достаточно, и ты, наверное, можешь представить, какая это будет жизнь для тебя. Но мы можем, простить тебя, ты же слабая, у тебя очень тонкая психика, а они этим пользуются. Мы будем думать, что ты совершила ошибку, но потом опомнилась, мы все исправим, сколько они тебе предлагают?

Я: …000, но вы же, понимаете, что не деньги были причиной.

Бельмач: Громов просил не отпускать тебя, …000 тебя устроит, это на первый год, и …001 за второй, так вот он дал распоряжение, он знает, что ты ключевой игрок.

При этом я очень медленно соображала, я уже не сопротивлялась, я вяло плыла по продуманному им сценарию, я чувствовала абсолютно загнанной в угол, и уже согласна была на все. А поток аргументов изливался из его уст беспрерывным потоком, не давая ни минуты на свободное размышление, на элементарный анализ, я была просто как зомби, безвольная кукла. Единственной искрой разумности была мысль поговорить с Егором (Егор Ноздрин, агент Сафроновой – прим. «Весь спорт»), который ждал меня внизу, на улице.

Но я была еще в кабинете, телефон у меня в руке вибрировал, я была в таком ауте, что пропустила четыре звонка, звонили из салона, куда я должна была прийти в 12.15, но часы показывали уже 12.50, я наконец-то взяла трубку судорожно, отказалась от процедур, голос дрожал. А в голову, как избавление от всех мук, угрызений совести, чувства вины, чувства ответственности, вдалбливалось Бельмачем, что подпись контракта с ним, сразу решит все проблемы. Я была сломлена.

Я: И что же мне вы предлагаете делать?

Бельмач: Ты пойдешь, сейчас и сообщишь Егору, что ты поменяла свое решение, и вот тут ты его проверишь, какой он порядочный. Если он будет говорить, что два контракта – это дисквалификация, - тут он осекся, поперхнулся, я понимала, что здесь какая-то несуразица, но логика мышления отсутствовала, и я безвольно продолжала слушать, что мне впихивает, этот коварный человек. – Так вот пусть, теперь он решает этот вопрос, а как - это его проблемы.

Разговор с Егором

Я: Егор, я должна подписать контракт.

Егор: Подумай, что ты делаешь…

Но в голосе Егора я не чувствовала уверенности, его доводы летели мимо. Бельмач, стоял рядом и буквально за руку тащил меня наверх.

Основные доводы, которые запомнились, вообще из разговора

Бельмач: Ты будешь в «Динамо» работать на этих звезд, как рабочая лошадь, это не команда, там одни вальяжные стервы. Это не коллектив - это гадюшник, зачем тебе это надо? Если ты перейдешь в «Динамо», как ты будешь работать сейчас с Панковым в сборной, это же ясно. Олимпийские игры на носу, и ты вряд ли туда попадешь. В 28 лет не меняют так резко жизнь. И эти ужасные пробки, ты же все свое время будешь убивать в них. Тебе тут жить, Одинцово - это оплот Московской области. Не стоит идти против Громова, зачем тебе портить с ним отношения.

Где-то между его тирадами, пытался войти Егор, но Бельмач почти истерично, вскочив с кресла, завопил, чтоб приказали охране не впускать его в здание. Егор звонил мне на телефон, он пытался донести какие–то доводы, но я почти его не слышала.

Затем был звонок от Сергея (друг Сафроновой – прим. «Весь спорт»), прервалось, он позвонил еще раз. Я вышла из кабинета, вкратце сообщила, что подписала контракт с «Динамо», и что сейчас надо подписать с «Заречьем». Сергей пробовал отговорить. Но тут подошел Бельмач и, просто взяв у меня телефон, нажал на «отбой», и опять потащил в кабинет. При этом он позвонил секретарше и суетливо, нервно приказал, чтобы она срочно выводила контракт ему на принтер. Примерно, к тому моменту я провела у него в кабинете часа два. Он дал мне ознакомится с листком, где были суммы выплат на текущие два года помесячно.

Бельмач: Ты довольна, все, давай подписывай!

И я не читая, как зомбированная, начала подпись листков того документа. Вскоре подписанный документ в двух экземплярах исчез в его сейфе.

Бельмач: А теперь подписывай агентское соглашение, я же увеличил твой контракт вдвое. Давай, чего сидишь, подписывай, подписывай. И не забывай, что теперь по новому законодательству, при разрыве контракта, ты будешь выплачивать неустойку, ты поняла?

Этот документ остался у меня. Моя подавленность вдруг превратилась в отчаяние, я еще не понимала смысл произошедшего со мной несчастья, но наружу уже прорывались рыданья, но это не был плач гнева, это был скулёж побитого пса.

Сафронова Наталья Андреевна»