В детстве Миша ходил в итальянскую оперу слушать Паваротти. Он поет оперные арии, играет Высоцкого на гитаре и умеет пародировать голоса. Как-то раз, под Новый год, Анисин позвонил жене знаменитого защитника ЦСКА и сборной СССР Владимира Лутченко (Анисины и Лутченко много лет дружат семьями), представился Борисом Николаевичем Ельциным и пожелал всего хорошего в наступающем году. Жена Лутченко приняла розыгрыш за чистую монету и позвонила маме Михаила с простодушными восклицаниями: "Вам Ельцин не звонил? А нам только что - представляете?! С Новым годом поздравлял... Так приятно...". Эту историю до сих пор обсуждают за новогодними застольями в обеих хоккейных семьях...
Стоит еще добавить, что Мишина сестра - олимпийская чемпионка по фигурному катанию Марина Анисина. Зять - Джигурда. Отец - трехкратный чемпион мира, участник легендарных Суперсерий СССР - Канада Вячеслав Анисин. Дед... готовил Юрия Гагарина к полетам.
Нет, динамовец Михаил Анисин - однозначно самый нетривиальный хоккеист в Лиге. И - самый маленький. Причем, не только в КХЛ. Он, без сомнения, самый маленький хоккеист в мире! Тем не менее, при росте в 164 см (!) Анисин, сражаясь в плей-офф со значительно превосходящими его в габаритах гренадерами, сумел стать лучшим снайпером и был признан лучшим нападающим Кубка Гагарина.
- Миша, я видела вас в одной из телевизионных передач, и пока разговор шел о хоккее, вы были серьезны и отвечали короткими, заученными фразами. Я готова допустить: это не оттого, что хоккей вам не интересен, а оттого, что слишком часто задаются одни и те же вопросы. Но вот когда с вами заговорили о музыке, у вас тут же вспыхнули глаза, и на телезрителей обрушился ураган пародий. От Леонтьева и Лещенко до Юры Шатунова. Вы не ошиблись с призванием?
- Думаю, что все-таки нет! Когда человек ошибается с призванием, у него ничего не получается на "ложном пути". Так что хоккей для меня однозначно на первом месте, хотя петь я тоже очень люблю. Любым делом нужно жить. Отдаваться ему полностью. В этом смысле хоккей и пение у меня не вступают в конфликт. Когда я играю в хоккей, я не думаю ни о чем другом. Я живу на площадке. Когда я беру в руки гитару, все постороннее тоже отступает на второй план. Но с гитарой на площадку я не выхожу!
- Зато выходите с микрофоном. Как на матче "Всех звезд", но, если я не ошибаюсь, вас тогда слегка... ну как бы это выразиться поточнее... "подставили". Вы ведь не собирались петь "О Sole Mio"!
- Не собирался. Это был экспромт. Матч звезд проходил в Риге, и мы с главным тренером "Динамо" Олегом Знарком шутили, что играем "дома": Знарок, как известно, немало сезонов сыграл в свое время за рижское "Динамо", возглавлял сборную Латвии, его семья живет в Риге. И я сказал судьям: "Если вы не сделаете так, чтобы мы выиграли, вам будет очень плохо!". Олег Валерьевич (Знарок) меня поддержал: "Слушайте, слушайте, что вам говорят"! Зрители засмеялись. И судьи решили отомстить. Один из них сунул мне в руки микрофон и во всеуслышанье объявил: "А сейчас - песня от Михаила Анисина".
- И вы внезапно запели по-итальянски. Все были потрясены.
- Пришлось выходить из положения! И мы вышли из него достойно.
- Ваш отец недоумевает, когда вы успели выучить "O Sole Mio".
- Я уже рассказывал в своих интервью, что когда я был маленьким, и мы жили в Италии, где мой папа заканчивал свою игровую карьеру, я слушал Паваротти в опере.
- И с тех пор запомнили?
- Я помнил слова... Примерно... Но до этого случая никогда не пробовал петь арии.
- Так это было в первый раз, с листа?
- Ну, может быть, во второй.
- Я знаю также, что отец вам не советует петь Высоцкого, аргументируя это тем, что так, как Высоцкий, не споет никто, а копия всегда хуже оригинала.
- Я не хочу обидеть современных актеров, но и так, как Высоцкий сыграл Гамлета, никто не сыграет. Прекрасно понимая все это, я, тем не менее, пою песни Высоцкого, и при этом у меня возникает такое особенное ощущение, словно в меня входит его энергетика, его мужской характер, его мужской дух...
- Его энергетика была очень разрушительной. Она сожгла его дотла. Он самого себя не мог выносить.
- Может быть, вы и правы. Но это его судьба. И второй такой личности больше никогда не будет. Как не будет в хоккее второго Харламова.
- Еще, Миша, вы - единственный из игравших в финале Кубка Гагарина, кто имеет к Гагарину практически личное отношение.
- Мой дедушка работал в Звездном городке и готовил в барокамере первого космонавта к его первому полету. И я слышал, что до Гагарина ставка была сделана на другого космонавта, который сгорел...
- В той самой барокамере?
- Деталей я не знаю. Сгорел в процессе подготовки...
- Что же вы не спросили? У вас была уникальная возможность все разузнать.
- Дедушку я, к сожалению, не застал. Он умер в октябре, а я родился в марте. Я знаю, что во время войны он под Ленинградом во время отступления двое суток бежал по болотам, не останавливаясь ни на минуту! От дедушки мне по наследству достались удочки. Дедушка с бабушкой были заядлыми рыбаками. И я маленький ловил рыбу этими удочками, бабушка меня учила рыбной ловле. На даче у нас до сих пор стоит мебель, которую во времена тотального дефицита помог достать Гагарин. Зеленые стулья и обеденный стол, который бабушка накрывала на праздники. А еще у нас есть фотография, на которой мой папа-подросток снят вместе с Гагариным...
- Ваш рост то и дело становится предметом страстных обсуждений. Как вам удается справляться со шкафообразными защитниками.
- Это мифология. Роль роста и габаритов слишком преувеличивают. На самом деле, выигрывает тот, кто быстрее принимает решение.
- Но признания вам пришлось добиваться очень долго. Ваша мама сказала мне в телефонном разговоре: "Мы прошли через двадцатилетний ад!".
- Мне не хочется сейчас все это вспоминать. Обиды у меня ни на кого нет. Испытания, через которые мне пришлось пройти, сделали меня только сильнее. Если начать рассказывать во всех подробностях, начиная с детства, то мы всю ночь просидим. В детской школе ЦСКА действительно творился беспредел. Прежде всего, родительский беспредел. Сколько бы я ни забивал, мне приходилось играть в четвертом звене, места в остальных звеньях были куплены родителями других ребят. Чего они этим добились?.. И ребята не заиграли, и родители истратили столько сил и денег впустую. Когда человек попадает в теплую ванну, если он знает, что придет папа и за него попросит, это очень расслабляет. Из такого человека ничего не получится, я даже не знаю, где сейчас все эти ребята, что с ними... Где-то ходят по улице. Только в хоккей они уже давно не играют.
- Как вам удалось сохранить веру в справедливость, в то, что, честно работая, можно добиться всего?
- Наверное, благодаря моему отцу, моим родителям, которые поддерживали во мне эту веру. Хотя, к чему скрывать, были очень тяжелые моменты, когда меня не брали в сборную моего года рождения. К тому времени у некоторых моих коллег стали появляться агенты, они проталкивали в сборную своих клиентов, а я был никому не нужен. Естественно, я задавал вопросы папе, себе: "Что мне делать? Сколько можно биться лбом в стенку? Как бы хорошо я ни играл, этого никто не замечает!". Отец говорил: "Не обращай внимания, продолжай работать". В какой-то момент мне стало вообще все равно...
- Когда вас не взяли на Суперсерию с канадцами?
- У меня было огромное желание там сыграть. В том сезоне я играл за "Крылья Советов", был лучшим бомбардиром по своему возрасту. Я был почти уверен, что по поводу меня и вопроса никакого не может быть: лучший бомбардир Высшей лиги... Я вырос на Суперсерии СССР - Канада, я так мечтал с фамилией "Анисин" съездить в Канаду спустя тридцать лет! Однако тренер сборной Сергей Немчинов посчитал, что я там не нужен и даже не вызвал меня на сбор. Я же вам объяснил намеком о нашей системе.
- И на уровне сборной это имело место?
- Молодежной - однозначно. Я сам через все это прошел. Первая сборная - нет, там решаются государственные задачи. А что касается молодежной сборной: если ребята выделяются, а их туда не берут, то, по-моему, всем все понятно. Та команда проиграла семь матчей из восьми. Я не злорадствовал. Было очень обидно. За страну, за ветеранов, сыгравших Суперсерию в 1972 году так, что о нашей команде заговорил весь мир и говорит до сих пор. Это были самые великие матчи в истории хоккея! И так опозорить Россию в молодежной серии...
- В дальнейшем вам тоже не очень-то давали играть. И в "Югре", и в "Сибири", и в "Северстали".
- Что касается "Северстали", то я ни в коем случае не хочу сказать ничего плохого в адрес главного тренера этого клуба Дмитрия Квартальнова. То, что он мне не доверял, - его личное дело. Нельзя человека заставить себя полюбить.
- Зачем же тогда приглашал?
- А это уже другой вопрос.
- Приглашая, ты должен чувствовать ответственность за игрока.
- Так должно быть, но так не всегда бывает. Вообще, что в "Сибири", что в "Югре", что в "Северстали" мое положение было примерно одинаковым: игрового времени там у меня практически не было.
- В "Сибири", например, - 4 минуты за матч.
- Иногда 4 минуты, иногда - 7. Принципиальная разница невелика. И за это время нужно успеть что-то сделать, чтобы сыграть следующую игру. По идее, молодой игрок всегда должен доказывать свою состоятельность, доказывать, в том числе и то, что ты лучше ветерана. Это нормально. Я против того, чтобы искусственно "поднимать" молодых. Играть должны сильнейшие. Правда, зачем, к примеру, Шепелев звал меня в "Югру", я так и не понял. Там доверия ко мне не было совершенно. Но - было и было - я спокойно отношусь к этим ситуациям. Бог им всем судья. В "Сибири" дела у меня шли лучше. Пока тренером был Семенов, я нормально играл, потом тренер сменился, пришел Тарасенко со своими взглядами. И, увы, наши взгляды не совпали. Очень тяжело работать, когда они не совпадают.
- В чем ваши взгляды не совпали?
- Тарасенко предпочитает оборонительную игру, я - за атакующий хоккей. Мы не смогли прийти к общему знаменателю. Эти ситуации... Вы знаете, это, может быть, в каком-то смысле и неплохо. Меня эти ситуации заставляли идти вперед и доказывать. Доказывать, что ты чего-то стоишь, что твоя позиция правильная. И в хоккее, и в жизни, так или иначе, постоянно приходится доказывать. Каждый день. Потом, учтите, многим тренерам не нравится работать с игроками, у которых есть свое собственное мнение.
- У вас, насколько я могу судить, собственное мнение было всегда.
- Конечно. Я не говорю, что игрок должен вмешиваться в тренерскую политику. Слово тренера для команды должно быть законом. Но свой взгляд на ту или иную проблему у тебя должен быть. И на собраниях команды мнение нужно высказывать. Только вот, увы, некоторые люди не любят слушать правду. Они предпочитают, чтобы к ним подлизывались. Это не для меня. Я считаю, надо быть личностью. Любой игрок - это личность, и любой тренер - это личность. В идеале нужно видеть и уважать личность друг в друге, стараться находить общий язык...
- Вы ожидали, что Андрей Назаров окажется именно тем тренером, который первым даст вам настоящий шанс? Человек одиозный, команда одиозная... "Витязь", возглавляемый Назаровым, в Лиге за хронические побоища зовут "витьками".
- Я о Назарове ничего не знал.
- Совсем? Даже не читали его зажигательных высказываний в прессе?
- Я не часто читаю газеты. Поэтому наши отношения с Андреем Викторовичем начались с чистого листа. Когда я переходил в "Витязь", я как-то не задумывался, что говорят о "Витязе" или об Андрее Назарове.
- Не задумывались?
- Я шел туда доказывать, показывать то, что я могу и умею... Андрей Викторович в меня поверил. За что ему огромное спасибо.
- И освободил на тренировках от прыжков через барьеры.
- Это он вам рассказывал?
- Ваш отец.
- Было, было...
- Вы на одной ноге перепрыгнули все барьеры. Удивленный Назаров объявил, что вы свободны.
- Не все. Один барьер! Назаров предложил нам прыгать через барьеры. А поскольку я прыгаю с детства и могу, допустим, сделав "пистолетик" десять раз подряд, запрыгнуть на гимнастического "козла", мне тренировка не показалась слишком сложной. И Андрей Викторович сказал: "Раз для тебя это так легко, иди и приседай". Он относился ко всем ровно.
- У вас есть объяснение, почему именно Андрей Назаров, первый русский "полицейский" в НХЛ, оказался "вашим" тренером. Расшифрую: тренером скоростного, миниатюрного нападающего, играющего в интеллектуальный хоккей.
- Я не могу утверждать, что у нас все было идеально и гладко. Порой возникало какое-то недопонимание... Но это естественно! Двадцать человек в команде. Периодически кто-то с кем-то ссорится, кто-то на кого-то обижается. Но Андрей Викторович вел себя непредвзято и справедливо. Неважно, сколько ты забил. С лидеров, напротив, - спрос особый. В "Витязе" действительно было очень хорошо. Назаров, уже понимая, что мы не попадаем в плей-офф, давал мне играть, все время подталкивал. Ругал, кричал, но главное - давал играть, и я чувствовал, что человек в меня верит! Перед плей-офф меня пригласили в московское "Динамо"...
- И Олег Знарок стал вторым по счету тренером после Назарова, который в вас поверил.
- Знарок выпустил меня на матч с "Югрой"... Мне так хотелось показать себя в новой команде! Тем более, меня хорошо приняли, я как будто все еще оставался в "Витязе" и в "Динамо" не переходил... Встретили, как своего. Конечно же, мне хотелось показать, что я готов бороться. К сожалению, в первых матчах у меня не все получалось. Я не знал тогда Знарка, и ловил себя на мысли, что, наверное, после такой игры...
- А что не получалось?
- Мы с партнерами перед первой моей игрой в "Динамо" провели вместе всего одну тренировку... В этом, скорее всего, крылась причина. Я не успел к ним привыкнуть. И уже думал, после такой игры опять окажусь в последнем звене. Но Олег Валерьевич, как и Андрей Викторович, мне очень помог. Знарок делал вид, будто не замечает моих ошибок в первых матчах. Дал время освоиться в команде, дал почувствовать, что он не просто так меня приглашал, а действительно рассчитывает на меня. Это сыграло очень большую роль. А потом уже и ругал... Указывал на ошибки. Все было. Нормальный процесс. Рабочий.
- Эйфория после победы в Кубке Гагарина уже прошла?
- Она довольно быстро прошла. С эйфорией нужно уметь расправляться как можно скорее. Это стопор. И всегда нужно хотеть большего.
- Чего же вы теперь хотите?
- Стать чемпионом мира, олимпийским чемпионом. Выиграть еще один Кубок Гагарина.
...Этой весной Михаил Анисин, помимо победы в Кубке Гагарина, успел записать свой первый альбом. И не где-нибудь, а в студии Виктора Дробыша. Но все подробности пока строго засекречены.
|
